[n-sarabi]

Вообще я уже несколько дней хотела разродиться постом, но как-то всё не складывалось. Были причины долго молчать, большей частью - собственные загоны и "бубубу", но даже теперь мне кажется, что во всех них есть смысл.
Я, конечно, выздоровела. Ну то есть как... У меня до сих пор какой-то неестественный кашель, из-за которого каждая моя реплика после получаса молчания звучит просто убого - визгливо, хрипло и шёпотом. В пятницу ходили на балетную постановку Евгения Панфилова "Шок - это по-нашему". Нууууу... Что я могу сказать... Прекрасная постановка для сильной независимой женщины Куча прекрасных полуголых мужчин, к тому же великолепно танцующих, и приятная музыка - отличное завершение рабочей недели. На самом деле, были моменты, которые наверняка заставляли меня краснеть, я чувствовала себя неловко и думала: "Это прям на сцене происходит? Вы серьёзно? Да блин, да нет, да мне кажется".
Вчера появился намёк, что со мной хотят завязать отношения. И я давно не чувствовала себе так: опять понимание того, что скоро придётся изображать няшку, улыбаться и отказывать человеку. Тут даже без разговоров понятно, что это не мой человек: я знаю его только по общим разговорам, но даже этого хватает, чтоб понять, что у нас интересы не пересекаются. Но имя у него подходящее, да-да-да

Я не знаю, как там Людмила Дмитриевна, но очень надеюсь, что с ней всё в порядке. Ночью мне снилось, как она проверяла тетради, а я мимоходом зашла к ней в кабинет. Она просила написать меня чью-то фамилию и некоторые слова, чтоб проверить мою грамотность, а я писала - на той самой чёрной доске, белым мелом, как в 23 кабинете. И всё происходило при свете свечи. Помню, как ругала её за то, что она в темноте проверяла тетради, включила ей свет. А потом ушла. Она спрашивала, не хочу ли я остаться, но я сказала, что меня ждут девочки. В итоге меня дождалась только Райла.

Я стала такой скучной: не рисую, не читаю, не смотрю ничего нового. Кроме работы, я больше ничего и не вижу. Конечно, почти каждую неделю мы с девочками ходим в кино или в квеструмы, но даже среди них я начинаю чувствовать себя неуютно: мне совершенно нечего рассказывать. Именно поэтому чаще всего я говорю о какой-то сущей ерунде, поддерживаю общие разговоры и не могу заставить себя рассказать что-нибудь хорошее из того, что знаю или чувствую. Всё чаще кажется, что моё лицемерие растёт и растёт: приходится быть не собой, улыбаться, делать что-то, потому что так принято или кто-то считает, что я должна так делать. Убеждаюсь, что никто не хочет любить нас такими, какие мы есть. Я должна носить платья, должна тщательно следить за собой, должна быть целеустремлённой, должна, должна, должна... О, Небеса! Я хочу носить джинсы, потому что мне так комфортно и удобно, и, пока не захочу, не носить платья! Хочу следить за собой так, как считаю нужным, а не как считают нужным другие! Хочу стремиться только к своим целям! В конце концов, мне и так неуютно среди людей на работе и на улице, не хочу ещё и постоянно думать, как я выгляжу. Я не свинья, я слежу за собой, но что могу поделать, если для меня не проблема перенести мытьё головы с утра на вечер. Я стремлюсь к достижению цели, только не одним большим рывком, сметая всё на своём пути, а небольшими шагами, зато уверенно и не вредя своим нервам.
И ведь мне правда есть, что сказать: есть вещи, которые меня волнуют, есть то, чем я впечатляюсь, но мне кажется, что всем это неинтересно. Я думаю, когда еду в транспорте, нахожусь дома, сталкиваюсь с людьми на работе или в общежитии. Мысли есть, но они все какие-то личные, мои, неинтересные, непонятные. Есть вещи, которые меня бесят: я становлюсь похожей на коллегу, я отдаляюсь от людей. Но ничего не могу с этим поделать.

Я благодарна человеку, который заставляет меня улыбаться, даже когда в чувствах и мыслях творится полный пиздец. Не знаю, как могу отплатить за всё, что она делает для меня.